Вечная память

13.04.2018 С 7 на 8 апреля, в Пасхальную ночь, отошел ко Господу насельник Сийского монастыря Владимир Бакшала. Погребен на территории обители. В газете «Духовный сеятель», №09-10 за 2017 год мы напечатали рассказ о его нелегкой жизни. Публикуем этот материал:

«Не думай, что на блюдечке все поднесут…»

Монастырские насельники — это не только монахи, но и те, кто приходит в монастырь Христа ради потрудиться для обители и для своей души. Трудники пребывают здесь по благословению настоятеля. Кто-то из них проводит в монастыре месяц, другой — целый год, а третий — многие лета. Один из трудников-старожилов нашей обители — Владимир Федорович Бакшала, у нас он уже девять лет.
Когда он пришел в монастырь, первым его встретил монах, ныне иеродиакон Георгий (Исаков). Установились добрые, весьма доверительные отношения. Недавно мы попросили о. Георгия познакомить читателей нашей газеты с трудником Владимиром. Публикуем рассказ В.Ф. Бакшалы о себе, своей жизни в записи о. Георгия
— Родился я 4 января 1951 году. Моя родина — город Килия Одесской области, это на берегу Дуная, в 30 километрах от города Измаила, который в свое время брал великий полководец Суворов.
До армии я не выезжал оттуда. Единственный сын у родителей. В нашем доме были иконы. Отец и мама верили в Бога, но на богослужениях бывали только по праздникам: на Пасху, на Рождество… Еще была у нас бабушка Анастасия, поминаю ее в молитвах, вспоминаю с теплотой. Чувствую, что и она молится за меня. Вот бабушка и привела меня в храм. Помню, как с нею ходил на службы, как причащался. В нашем городе была действующая церковь, красивая, усадьба при ней, окруженная забором, но в 1955 году ее закрыли, и люди потихоньку начали отходить от Бога.
После службы в армии домой я не вернулся, приехал в Киев. И все стало складываться, как надо: работал, женился, получил квартиру, родилась дочь. Жить в большом городе мне сперва нравилось. Раз обзавелся семьей, надо было заботиться. Со временем у нас женой стало двое детей. Но все повернулась странным образом: мы развелись, дети остались с матерью. Меня будто вытолкнуло из колеи. Жизнь в большом городе стала в тягость, шоферить не захотел, на завод не тянуло. Кто-то дал умный совет — поехал в Вологодскую область на лесоразработки. Там я познакомился с тайгой, влюбился в нее. И жизнь без тайги уже не мыслилась. Объездил страну наверное вдоль и поперек. Бывал и на БАМе, и в Иркутске, на Ангаре, Дальний Восток посетил и Колыму видел — все связано с лесом.
Но что-то непонятное, необъяснимое иногда происходило со мной… Во многих местах троились церкви, красивые. Бывало, иду мимо, молитвенно перекрещусь, а внутрь храма зайти не могу… Стал примечать срывы в своих планах. Как помнится, в Архангельской области был в 1975 году. Там узнал, что в Коми, в верховьях Печоры, планируют отвести большие массивы леса под вырубку, собирались построить узкоколейную железную дорогу. Но когда вместе с товарищем приехал туда, оказалось, что ничто еще даже не начато. Уехал в Красноярский край, оттуда попал на БАМ. Там работал пять лет. Но началась перестройка, перестали платить. И я опять снялся с места: пришел вызов на Колыму. Поехал. Но оказалось, вызвали-то меня потому, что набирали артель на Дальний Восток, в порт Ванино, недалеко от него был лесокомбинат. Там пробыл я три года, но тянет к себе тайга… Вернулся в Иркутскую область. Пришел устраиваться в артель, а территория обнесена трехметровым забором и охраняется ОМОНом. Я опять не у дел. Отправился на БАМ, там товарищи в леспромхозе трудились. На фоне общего обрушения экономики предприятие это еще держалось на плаву. Но директор отправил куда-то «налево» десятки вагонов с лесом, и леспромхоз обанкротился.
Был у меня верный товарищ, прежде работал егерем, стал областным охотоведом. Пошел я к нему в лесные угодья. Сказано было: «Богатым не будешь, но и голодным не останешься». Работал у частных предпринимателей. Прожил там почти десять лет. Квартиру мне дали. В тех местах и рыбалка, и охота…
С годами тяжелые работы и долгие скитания стали сказываться на здоровье. Из Киева дочь пригласила приехать, отдохнуть, подлечиться. Так получилось, что спустя многие годы я вернулся в Киев, стал помогать дочери, приглядывал за ее детьми. Она хорошая, но ведь у нее своя жизнь, да и мне надо наконец-то найти свое место, определиться.
В 2008 году приехал в Архангельск, однако же приболел. Познакомился с геологоразведчиком Серегой Худошубиным, от него я впервые услышал об Антониево-Сийском монастыре. Его рассказ запал в память. Тем временем нанялся к частнику, рубили лес в районе станции Холмогорская, предполагался переезд на новый участок, и выпало нам два-три дня выходных. Вспомнил рассказ Сергея, решил съездить в монастырь. От большой дороги эти девять километров прошел на одном дыхании. Дни, проведенные в обители, пролетали как миг, я и забыл, что меня в бригаде ждут.
Раньше с разных мест я легко снимался, денег не копил, заработал-потратил, если чувствовал несправедливость — вспыхивал и уезжал. За всю мою бурную жизнь я не мог найти, почувствовать единственно нужное мне, близкое моей душе место. Все время что-то искал… Но с тех пор, как пришел в монастырь, мне никуда не хочется ехать.
Вроде бы ничего и не случилось, а ведь что-то очень важное произошло со мной.
В монастыре я уже девять лет. Сначала создавалось у меня предвзятое мнение о некоторых людях, а теперь понимаю: надо воспринимать такими, какие они есть, видеть не только недостатки, но и добрые качества.
Теперь мне понятен труд священника, насколько он тяжел. Все мы привыкли видеть результат трудов своих, а у него не так. Задача его — посеять в каждом человеке духовное зернышко, поливать, растить, пропалывать. Отдача не сразу покажется, она, конечно, есть, только не видима глазу.
Бывает, на богослужении трудно удержать внимание, мысли блуждают всякие. А в другой раз придешь на службу, и каждому слову внимание приковано. Когда молитва идет на одном дыхании, после стараешься уединиться куда-нибудь, пытаешься сохранить благодать. К сожалению, такое бывает нечасто, но тем отрадней этот момент.
Никогда не возникал у меня вопрос, есть ли Бог, верить или не верить, — всегда знал, что есть. Профессия вальщика леса сопряжена с опасностями. Сколько у меня было ситуаций, когда жизнь висела на волоске, и только чудом оставался жив. И не раз, и не два. Памятен 1988 год: в Тюмени упавшим деревом придавило меня — ребра, лопатка, руки поломаны были, а сознание не терял. Просил: «Господи, спаси!». И спас. Потом в больнице рассказывали, что многие, увидев меня, многие посчитали, что дни мои сочтены. А я не только выжил, но и выздоровел, и продолжил работать на валке леса. В монастыре опыт работы вальщика тоже пригодился. И с пилами занимался.
Монастырь защищает человека. Только не надо думать, что тебе все на блюдечке поднесут. Без труда никаких результатов не может быть. Нужно просить Бога о помощи, потому что своим умом многое не достигнешь.
Так с куревом вышло. Курил продолжительное время, пытался бросить, но не получалось. Даже когда смерть была рядом, это меня не останавливало. И все-таки наступил момент, когда я всей душой обратился к Господу за помощью, и Он услышал, и помог. Уже семь лет не курю.
Внутренний опыт общения с Богом словами вряд ли возможно выразить. Нужно, чтобы это прошло через твою душу. Спаситель знает, сколько тебе нужно и дает ровно столько, сколько ты понесешь.

Записал иеродиакон Георгий (Исаков).

Упокой, Господи, душу раба Твоего Владимира.